"Потомству в пример". Глава XX. Осман-паша идет на Сизополь. Встреча турецкой эскадры с русским дозором. Погоня двух адмиралов за бригом «Меркурий» и их попытка пленения русского корабля. «Меркурий» принимает бой. (Продолжение 6)

Грот-руслень от удара русского ядра разлетелся в мелкие щепки и разорвавшиеся звенья вант-путенсов отпустили ванты, удерживающие на месте всю громаду грот-мачты. Ванты, почувствовав долгожданную волю, не медля ни секунды с оглушительным щелчком вырвались на свободу. Корабль весь застонал, словно огромный, неведомый никому музыкальный инструмент. Угрожающе опасно качнулась огромная грот-мачта и, словно в предсмертных судорогах, задёргались и повисли оборванные над палубой шкоты и фалы. Вся громада флагманского турецкого линейного корабля "Реал-бей" сразу же потеряла управление и, отвернув свой нос, легла в дрейф. Без четверти шесть погоня прекратилась. Наконец-то день, которому, казалось, никогда не будет конца, увенчался невиданной до сего времени победой. Победой не только в истории российского флота, но и в истории всех флотов мира. 

Ну, а потом примутся историки Великобритании – лучшей в то время морской державы, высказывать свои надуманные сомнения в подлинности победы русских моряков. Ф.Джейн  напишет:

"Совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно, как "Меркурий" вывело из строя два линейных корабля".

Далее, развивая эту тему, он примется утверждать, что "Меркурий" сражался не с линейными кораблями, а в лучшем случае с двумя небольшими фрегатами, а то и вообще с корветами. И многие этому поверят, так как они не смогут себе ни на мгновение представить, чтобы два огромных линейных корабля, имея десятикратное преимущество по числу орудий и в скорости, не смогли справиться с одним крошечным, тихоходным 20-пушечным бригом. Да и понятно, что лучшая в мире морская нация – англичане, не могли допустить, чтобы многовековая слава военно-морского флота  Её королевского величества Великобритании была затемнена победой 20-пушечного брига державы, которую они всегда люто ненавидели и боялись!

Но, кроме английского историка Ф.Джеймса, были и другие воспоминания конкретных исторических лиц, участвовавших в этом сражении не на русской стороне. Достаточно прочитать письмо, посланное из Биюлимана 27 мая 1829 года, написанное штурманом "Реал-бея" оттоманского флота:

"Во вторник с рассветом, приближаясь к Босфору,  мы приметили три русских судна: один фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг, в три часа пополудни. Корабль капитан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело было неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться; он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что стыдно даже сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжил свой путь. Бриг сей должен потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, был бы ещё более повреждён, если бы капитан-паша не прекратил огня часом ранее нас, и сигналом не приказал бы нам то же сделать.

В продолжение всего сражения командир русского фрегата (пленённый капитан 2 ранга С.М.Стройников - Прим. автора)  говорил мне, что капитан сего брига никогда не сдастся, а если потеряет всю надежду, то тогда взорвёт бриг свой на воздух. Ежели в великих деяниях древних и наших дней находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен оные помрачить, и имя сего героя должно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг – "Меркурий". С двадцатью пушками, не более, он дрался против 220 в виду неприятельского флота, бывшего у него на ветре". 

Весь бой "Меркурия" с турецкими линейными кораблями видел Стройников. Он вышел на ют и не поверил своим глазам. Там, впереди, выбиваясь из сил, старался оторваться от преследования его старый добрый бриг "Меркурий".

Стройников всё стоял на юте "Реал-бея" и наблюдал за ходом сражения, не имея ровным счётом никакой возможности вмешаться в происходящее. Он явственно видел, как турецкий стрелок целился в Казарского  из своего длинноствольного ружья, но ничего не мог предпринять, чтобы помешать ему в этом. Когда прозвучал выстрел, Стройников невольно прикрыл свои глаза, чтобы не видеть смерти друга, но, открыв их, увидел, как спас своего капитана какой-то совсем молодой матрос, наверное, юнга, заслонив от верной гибели офицера своим телом. Да, Стройников не ошибся. Капитана "Меркурия" от неминуемой смерти спас ценой своей жизни юнга российского флота Вахленко Андрей!

Потом видел Стройников, как ядро врезалось высоко над головой Казарского в грот-брамсель и раненный его обломками капитан повалился замертво на палубу брига,  однако потом опять поднялся и продолжил руководить боем своего корабля. А теперь Стройников видел, как уходит "Меркурий" в Сизополь, что в переводе с греческого – "город спасения", где, верно, русская эскадра уже схоронила бриг со всей командой и отдала ему последнюю воинскую почесть – прощальный бортовой залп из всех орудий. "Меркурий" уходил в Сизополь, где точно не находят душевного покоя командир фрегата "Штандарт" капитан-лейтенант Сахновский и командир брига "Орфей" капитан-лейтенант Колтовский. Казнят себя, никем не упрекаемые, повинные лишь в том, что строго и неукоснительно исполнили жёсткие требования указаний, данные адмиралом Грейгом и подчинились безжалостной, изуверской логике войны.

"Меркурий" уходил, никем не задерживаемый, не торопясь, без всякой суеты и поспешности. Израненный бриг покидал место брани медленно и гордо, как и надлежит победителю, оставляя за своей кормой покачивающиеся на легкой волне две исполинские подраненные птицы, безжизненно свесившие свои бледные израненные крылья…

20 мая 1829 года в 9 ½ часов пополудни командир брика "Ганимед", прибывшего от пролива, доставил Главному Командиру депешу датского министра при Порте Оттоманской барона Гибша, полученную с австрийского купеческого судна, следовавшего из Константинополя в Одессу с разменными нашими пленными. Барон Гибш уведомлял адмирала о взятии турецким флотом у Пендераклии фрегата "Рафаил".

* Продолжение следует