Илья Резник: При советской власти авторы песен получали по 5-8 тыс. рублей в месяц

А на груди под светлой летней рубашкой у него виднелся православный крест. О бедности и голодном детстве, о вере и вдохновении, о книгах и деньгах – в эксклюзивном интервью "Крымскому журналу".

Детство

Я блокадный ребёнок. До сих пор для меня немыслимо оставить крошки на столе, выбросить корку, ведь я ел дуранду, жмых, лебеду, суп из крапивы. Меня спасли, вывезли по Ладоге. Помню трап, по которому на катерок поднимались. У меня есть цикл блокадных стихотворений, и стихи об этом спасении называются "Исход": "И шли мы по двое, ступая осторожно"… Боженька нас спас. Мы попали на Большую землю, в Свердловске с мамой жили на мельнице, она там работала. В комнате нас было трое – я, мама и тётя Фрося. Спали на одной кровати, я между ними. Фрося была большая такая… Помню детский сад, как я танцевал матросский танец, как был влюблён одновременно в одну девочку и воспитательницу. Потом папу к нам в Свердловск привезли в 1944-м. У него было два ранения в лёгкое, развилась скоротечная чахотка. Он скончался 15 апреля. А мы осенью того же года вернулись в Питер.

Отрочество, юность

Откуда я знаю, как рождаются мои стихи! Я в школе сочинил две строчки – "дядя Федя съел медведя". Всё! По русскому у меня была четвёрка. Правда, в 9 классе я написал несколько стихотворений – о какой-то кобыле:

…Хвостиком махала,

Отгоняла оводов и слепней-

нахалов.

Слушай, ты, животное,

животное,

Животное, послушай,

Тебе ведь есть хочется,

И я хочу покушать.

Погоди немного, немного

погоди,

Кончается дорога, уже

конец пути.

Я тогда очень голодный был, жили бедно. Мечты были разные: в четвёртом классе – Нахимовское училище, в седьмом – артиллерийское, потом в хоре пел, в Первый медицинский институт поступал – туда не приняли, четыре года подряд поступал в театральный. Поступил.

Бард

Из артиста в поэты я перетёк через театр. На втором курсе Саша Городницкий пришёл к нам в театр работать, я тогда только-только научился на гитаре играть – для спектакля надо было. (И сейчас могу иногда сыграть что-нибудь, на концертах пою два-три романса, сам себе аккомпанирую.) Я с Городницким ездил по концертам и пел его песни – "Атланты", "Кожаные куртки", "Снег, снег", через него попал в ленинградский клуб "Восток", куда приезжали знаменитейшие Визбор, Кукин, Клячкин – все барды той эпохи. И сам начал сочинять под гитару – "Балладу о французской дуэли", "Тараканку"… Так я стал, оказывается, популярным бардом в Питере, меня приглашали на различные вечера, у меня было 20 или 30 песен. Потом я это всё забыл. И когда уже стал заниматься эстрадой, когда появились знаменитые песни "Золушка", "Толстый Карлсон", от Ленконцерта меня с Людой Сенчиной послали в этот самый "Восток", в клуб пищевой промышленности. Там я начал исполнять эстрадные песни, и в зале установилась полная тишина. Приходит записка: "Илюша, мы вас так любили, когда вы были бардом, ну что вы делаете?" Тут мне стыдно стало, я вспомнил одну пародию на популярного тогда Рождественского и прочёл её, меня эта пародия спасла от провала.

Петербург и Москва

Я в своё время уехал из Петербурга в Москву – и правильно сделал. Когда у меня в 1973 году был первый творческий вечер с Ириной Понаровской, Сергеем Захаровым, Эдитой Пьехой – потрясающие исполнители! – так моё имя даже на афише не разместили, а просто написали: "Эстрадный концерт". А Москва мне открыла все двери. Даже сейчас я зашёл в питерский театр Комиссаржевской, которому отдал много лет, и предложил провести творческий вечер совершенно бесплатно. Не захотели.

Метод

Я стихи не сажусь писать, а ложусь. Старым дедовским способом, на сложенных листах А4. Сегодня написал, например, два псалма – 123 и 112, переложил их с церковнославянского на русский. Ночью ко мне всё приходит, прямо блоками. Ясность мысли в темноте потрясающая. Когда свет включаю – пропадает. Главное, эти блоки запомнить, а потом торшер включить и записать. Наутро переписываю и правлю, но главный выхлоп происходит ночью – и очень быстро. Я не понимаю людей, которые пишут одно стихотворение два или три месяца.

Песни и слова

Мои многие замечательные стихи погублены посредственной музыкой или исполнением. В песне важно всё – и стихи, и музыка, и исполнение, и аранжировка, и атмосфера в стране, и дыхание публики: все эти компоненты должны совпасть, чтобы получился хит.

Меня песни сегодня не интересуют, уже всё написано – оно осталось и звучит, это архив. А новое что? Пишут сейчас "приходил вчера"… или о рюмке водки. У меня в 1992 году была песня о рюмке водки.

Рюмка водки, рюмка водки

Разожжёт огонь в крови.

Нашей жизни век короткий,

Ещё меньше у любви.

Так что то, что сейчас пишут, уже всё написано.

Я включил на канале "Ностальгия" подборку песен 1976 года. 22 песни. Все – шедевры! А сейчас пока новые песни оплачиваются, они звучат отовсюду, а потом… Я серьёзно к ним не отношусь, слушаю джаз и классику, о радио речи нет: если включаю его, во мне тут же начинает говорить редактор – здесь нет рифмы, тут слово корявое, там не то ударение…

Чтением отвлекаюсь. Люблю зарубежные детективные истории. Вот прочёл детектив "Мотылёк" – "Папийон". Какая насыщенная, гениальная книга! И после этого "Мотылька" пробовал читать новые зарубежные романы, но переводы такие бывают ужасные – не то слово, не тот стиль. Я за чистоту языка, у меня есть "Гимн русскому языку", его исполняют в День славянской письменности на площадях по всей стране.

Публика и автор

На улице меня всегда узнают. Мне это не утомительно, мне приятно. Притворяться недотрогой не нужно. Больше всего на свете не люблю завистников, зло держащих и неулыбчивых людей.

Книги и деньги

Мои мечты связаны только с творчеством. Я так люблю запах вновь изданных книг! Всегда вижу впереди новую книгу. Недавно у меня вышла детская – "Тяпа не хочет быть клоуном", а сейчас печатается "Моё ленинградское детство". О том, что я пишу для детей, мало кто знает, потому что я не пиарюсь и книги свои зачастую не продаю. Есть такая традиция: если достаю деньги на авторский концерт, то сразу часть их идёт на тираж моей книги, их мы раздаём зрителям бесплатно при выходе из зала – такое своеобразное продолжение концерта. Поэтому в Москве мы живём в съёмном доме, на своё жильё так и не накопили. А при советской власти авторы песен были богатыми людьми – Рождественский, Дербенёв, Танич… Мы все получали по 5-8 тысяч рублей в месяц.

Дети

Детская тема сейчас основная. Мой ансамбль "Маленькая страна" приехал в знаменитый "Артек", нам дали 33 бесплатные путёвки, а у нас почти 90 деток. Это замечательно. А почему не всем путёвки – кого-то родители не отпустили, и, опять же, у нас с 2-3 лет дети занимаются, а в "Артек" принимают с 8. Но маленькие артисты не только отдыхать едут – будем давать в Крыму концерты.
 

Молитвы и псалмы

Моё второе основное занятие сейчас – это молитвы и псалмы, их стихотворное переложение с церковнославянского на русский язык. Патриарх Кирилл очень поддерживает меня и говорит, что на эти переводы вся надежда, потому что молодёжь не понимает церковно-славянский язык. Лучший день в жизни для меня – это каждое утро, когда я пишу молитву.

О вере

В прошлом году крестился в Ялте, в Нижней Ореанде, в храме Покрова Пресвятой Богородицы. Решился на этот шаг, потому что по сути я русский человек: люблю русский язык, а не иврит, не синагогу – мне нравятся храмы. Летом мы с женой в Ореанде живём. В прошлом году в здешнем храме я все новые молитвы читал. Здесь мне очень хорошо – душевная такая атмосфера. Люблю паству, все эти посиделки, трапезы воскресные после литургии. Настоятеля храма в Ореанде отца Нестора я готов каждый день видеть и говорить с ним – он почти святой!